Я так привыкла бегать по врачам на этой неделе, что мне странно и как-то неуютно оттого, что сегодня не нужно никуда ехать. Мне, кажется, просто необходимо время от времени срываться с места и мчаться куда-нибудь, сломя голову. И чтобы обязательно по времени: я не люблю медленных прогулок, нет, пожалуйста, давайте бегом-бегом. Самое удивительное, что при этом я ещё успеваю замечать многое из того, что происходит вокруг, больше, чем люди обычно замечают. Как будто смотрю в замедленной съёмке.

Вчера было очень здорово. Мы с М. ушли с последней пары и устроили себе пешую прогулку до ближайшего ТРЦ (20 минут в контексте Москвы - это же вообще рядом). Посидели там в Крошке-картошке, М. почитала мои новые стихи, сказала, что это выход на другой уровень.

Приехали в общежитие на час раньше, чем если бы остались на паре. Я немного позалипала в телефон, поспала 18 минут и умчалась к врачу.

Терапевтке не нравится моё учащённое сердцебиение (всю жизнь такое, наследственность), но направление к кардиологу пока открывать не хочет. Отправила сдавать кровь на гормоны щитовидной железы, мол, она тоже может воздействовать на пульс. Не помешает, конечно, мало ли.

Меня больше забавит, что, если делаешь анализы в разных филиалах, забирать их тоже нужно самостоятельно. Так что вчера опять моталась по трём поликлиникам, забирала флюшку и ЭКГ. Находила 10 км за день со всеми этими приключениями и могла бы сегодня вообще не вставать с кровати, когда бы не универ.

Зато возвращалась я трамваем и это. было. волшебно. Может показаться странным, но я фанат трамваев. В моём городе их нет, и я никогда раньше на них не ездила. Собственно, и вчера была только третья поездка на трамвае, но, знаете, весна, и солнце в окна, и обновлённая ВДНХ проплывает мимо… Словом, я не разочарована.

Москва после маленького провинциального города кажется похожей на землю будущего из «Дивергента» или вроде того. Вчера я шла мимо трамвайных путей, над которыми тянется монорельс. Внизу плыли трамваи, над ними скользил поезд, и те, и другой нового образца, капсульные. Я шла, свернув голову в их сторону, и чувствовала себя лет на пятьдесят в будущем.

Сколько мне лет вообще?

Я не хочу ссориться с М.

Мне правда проще промолчать и оставить своё мнение при себе. Наверное, это умение появилось у меня благодаря ей. А может быть, раньше, ещё при общении с В. Но нет, В. я высказывала свои мысли по каким-то принципиальным для меня вопросам. Только В. реагировала по-другому.

М. вспыхивает, как спичка, если наши суждения не совпадают. Она очень яро оберегает всё, что ей нравится. Но в обратную сторону так не работает. Её просто шокирует сама возможность несовпадения наших вкусов.

Она даже не замечает, как больно меня бьёт её "Как ты можешь это читать/слушать/смотреть" и особенно – "Как ЭТО может тебе нравиться?". Я не задаюсь подобными вопросами в её адрес, потому что, с моей точки зрения, это личное дело каждого.

Да, я слушаю подкасты КД и читаю ненавистную ей Птицеву. И мне действительно нравится «Цитадель» Экзюпери. И я не считаю, что человек, прочитавший 20 страниц из 300, может настаивать, что никому не следует читать эту книгу. Она действительно помогала мне в прошлом году и продолжает помогать сейчас.

М. уже не кажется мне такой неземной, как год назад. Связано ли это с тем, что мы живём в одной комнате? Мне кажется, дело больше в другом. Я стала видеть в ней человека – и не в материально-бытовом смысле.

Поэтому я уже не соглашаюсь безоговорочно со всем, что она говорит о других людях. Её слова в этом случае – её же субъективное мнение, а не истина в последней инстанции. И, думаю, касательно людей, с которыми я знакома значительно больше, я могу руководствоваться собственной головой. Я достаточно взрослая для этого.

Я не обязана подписываться под каждым её словом или идти с ней обедать, когда у меня нет денег, просто потому что мы подруги.

Только очень уж задевает, что, во избежание скандалов, я должна читать тайком и заслонять экран телефона, будто там есть что-то запрещённое. Хотя, если задуматься, это она сидит на запрещённых сайтах и говорит со мной на темы, которые мне неприятны.

So why should I?..

Из магазинов исчезают мятные пряники.

Мы ели их прошлой весной, он в Воронеже, я в Москве, и я не помню, кто дал старт этой эстафете, кто из нас первым сказал другому: «Попробуй мятные пряники, они вкусные».

Я никому об этом не скажу, ни Сычу, ни М., потому что я не должна вспоминать это сейчас. Мне и не хочется. Я не прокручиваю в памяти те единственные два дня, что у нас были, и мне уже не так важно помнить, что именно он тогда сказал.

Я не скучаю.
И, кажется, не люблю.

Заключила трудовой договор с лагерем. Заняло в два раза больше времени, чем я планировала.

Меня не берут в языковой лагерь, но берут в оздоровительный. Ставят на мой любимый возраст – 8-9 лет. Год назад я бы этому обрадовалась, но сейчас мне кажется, что пора начинать работать с ребятами постарше, лет 11-13: всё-таки это среднее звено, мне и в школе с ними работать. Но если мир считает, что я ещё не готова к раннему подростковому возрасту, так тому и быть.

В вагоне метро пахнет апельсиновым фрутмотивом, и уже ясно, чего мне сейчас хочется, да? Маленькую бутылочку такого, и чтобы из холодильника, чтобы зубы сводило. Там, наверху, над бетоном и сталью, сейчас +10, сквозь асфальт упрямо лезет мать-и-мачеха – я видела цветок сегодня у мальчика в поликлинике. Ему лет 7, его зовут Тёма. У него тёмно-русые волосы, сосредоточенный взгляд карих глаз, красивая молодая мама и капризная сестра Саша – девчушка лет пяти с копной льняных волос и кривящимся подбородком.

So beautiful kids, how does it work

Третий день только и делаю, что лечусь. В прошлом семестре бегала в поликлинику раз в неделю, по вторникам, пользуясь пробелом в расписании. Теперь я, видимо, сама себе деканат. Весёлая будет сессия этим летом. Впрочем, когда она такой не была?

Невролог в платной клинике поставила астено-невротический синдром. Давно об этом догадывалась. Теперь и документальное подтверждение есть.

Забавнее всего, что в этот раз он свалился на меня до того, как мне его озвучили. Значит, не проекция. Я ведь не знала, что в него входит апатия.

На меня ещё в понедельник вечером свалилось ощущение «ничего не хочу». Мне стало страшно, и я легла спать. И очень боялась не проснуться, хотя просила соседок не будить меня утром.

И хотя я всё-таки проснулась от шороха, когда они собирались, я так обрадовалась, что живу. И весь день радовалась.

Виделись с Сычом. Рекордно короткая встреча, полтора часа. Говорили о моих прошлых отношениях. Меня всё ещё трясёт от воспоминаний о К. И от всех других, кроме как о.

Вечером, в половине одиннадцатого меня снова накрыло. Какая-то страшная, чёрная тоска, очень тяжёлая. Долго не приходила М., и я вдруг подумала, что во всём мире есть только два человека, с которыми я могу поговорить по душам – и ни одного из них сейчас нет рядом.

Я не помню у себя таких обострений, чтобы плакать хотелось решительно от всего. Помню подобные состояния, но тогда я не рассматривала их, как проявления асн.

М. говорила, что я упиваюсь своим состоянием, когда должна с ним бороться, а я лежала и плакала. И в целом от тоски, и от непонимания с её стороны. Я сама не хочу проваливаться в это. Я боюсь апатии. Фишка, наверное, в том, чтобы перестать бояться – и тогда победить.

Сегодня с утра лучше. Давление стабильно повышенное сразу после сна, и я долго не могла проснуться. Возможно, это из-за новых таблеток. Может, само по себе.

Снова взялась за планирование. Расписан почти весь лист блокнота. Я сделала ЭЭГ и флюшку. За второй пришлось ехать на другую станцию метро. Хорошо хоть идти недалеко.

В окрестностях много фастфуда. На расстоянии 500 метров друг от друга – БК, мак, Му-му и Крошка-картошка. Мне почему-то захотелось именно картошки. Взяла с собой, сидела на детской площадке, ела и чувствовала себя счастливой.

Настали тёплые дни, небо над городом такое синее, что глаза режет. На деревьях набухают почки, горят янтарём в солнечном свете. Улицы и дома похожи на книжку с картинками. Я смотрю, и мне больно от красоты.

Вчера я сидела на лавочке возле дома родственников, ждала, когда они выйдут и мы поедем в поликлинику. Было синее небо, солнечные лучи заливали меня светом, ветер ерошил ветки и поднимал пыль. И такая тишина – разве что самолёт пророкотал в небе, и птицы звенели. Я смотрела, слушала, дышала и думала, что за секунду до взрыва будет именно так: ослепительно хорошо.

А ещё я всё чаще вижу детей. Лет трёх-восьми, с родителями и одних. Сегодня в поликлинике были Тёма и Саша, очень разные и очень красивые. Потом по серой ветке ехала девочка-второклашка, воспитанная и очень милая. Они такие славные, что мне хочется плакать. Снова.

Всё началось с хронической усталости.

Наверное, ещё в феврале или даже раньше. Всё время хотелось спать. Потом к сонливости прибавилось непреходящее чувство голода - и это было уже совсем странно.

В интернете пишут, это может быть признаком приближающегося инфаркта. Сначала мне не хотелось об этом говорить - в моём окружении подобные высказывания расцениваются как мнительность и наивность («глупая ты, веришь всему»). Сейчас не хочется даже думать.

У меня всд. И в довесок к ней ещё немало проблем разной степени сложности с нервной и сердечно-сосудистой. То, что происходит сейчас, я предчувствовала уже в ноябре прошлого года, когда впервые пришла к участковому врачу за направлением к неврологу.

У меня всд, и я состояла на учёте в областной детской поликлинике. Уже понятно, что произошло, да? 18. Помню, с каким нетерпением ждали совершеннолетия мои сверстники. И с каким ужасом - я.

Когда тебе исполняется 18, все вокруг почему-то начинают ждать, что вот сейчас, прямо сию минуту, ты поднимешься, отряхнёшь штаны и пойдёшь строить свою долгую и счастливую. Сразу набело. Без ошибок и колебаний. И ещё - что все трудности со здоровьем куда-то исчезнут.

Мне 20. Я живу в общежитии на мамкины деньги и строю шатающиеся башни из книг похожей формы, но разных размеров. И проблем со здоровьем у меня отнюдь не убавилось. Только правила усложнились.

Например, в здании института нет медицинского кабинета. И домой тебя никто не отпустит - без последствий, конечно. И ещё врачи. Чужие, московские врачи, которым нет никакого дела до иногородней студентки с её скачками давления. «У вас таблетки есть? Вот и пейте».

За минувшую неделю я выпила их больше, чем за два месяца до неё. Лучше пока не стало. Я не появлялась в университете с пятницы, и, если бы моя лучшая подруга не жила со мной в одной комнате, там уже начали бы волноваться.

Оно нахлынуло в прошлое воскресенье: голова вдруг стала тяжёлой, мир медленно поплыл перед глазами. Я прибилась к стеночке, чтобы, если уж что, сползти, а не рухнуть. Поела в надежде на восстановление сил. Без толку.

Впрочем, свинец в затылке и на висках во второй половине дня - для дистоника дело привычное. Куда хуже ощущается то, что началось в выходные и преследует меня три дня подряд.

Горячий туман в голове и фантомные рвотные позывы. Фантомные - потому что желудок весьма ревностно оберегает свою добычу и возвращать её вообще-то не намерен. Но что-то там всё же дёргается. Оно, конечно, снимается нашатырём, водой и свежим воздухом. Но долго. И туман в голове не рассеивается. Давление не падает.

Я сегодня заметила интересную вещь. У меня тут продолжительность отношений приближается к трём месяцам - и как раз в это время мои проблемы со здоровьем дают о себе знать. Похожая штука уже случалась со всеми предыдущими, хоть их и было не так много. Организм как будто проверяет людей на психологическую устойчивость. И меня - в целом на прочность.

Пойду я, пожалуй, лечиться.